Зарегистрирован: 18 авг 2007, 17:26 Сообщения: 16919 Откуда: Санкт-Петербург
Ленинград. Блокада. Для моей семьи, это не пустой звук. Моя бабушка, восьмилетний тогда папа, его сестра Аида, прожили в блокадном городе больше года. Родная сестра деда с маленьким сыном тоже были эвакуированы только в 42 году. Деды были на фронте. Мой дед участвовал в переходе кораблей из Таллина в Питер. У нашей семьи была большая комната в коммуналке у Пяти углов. Пять углов — неофициальное название перекрёстка в Санкт-Петербурге, образованного пересечением Загородного проспекта с улицами Разъезжая, Рубинштейна (бывшая Троицкая) и Ломоносова (бывший Чернышев переулок). Перекрёсток существует с 1760-х годов.
Я знаю дома и могу показать окна, где когда-то жила моя семья. Помню много рассказов бабушки, папы, бабы Мани (родной сестры деда). Дед о войне рассказывать не любил. Папа рассказывал, что 24 декабря 1941 года, его послали в булочную за хлебом. Тогда выдавали по 125гр. Пришёл в булочную, а хлеб не выдают, тк в пекарне нет воды и электричества. И 25 и 26 хлеб не выдавали. Получили паёк только 27 декабря. Очень холодно тогда было. Мороз доходил до 35 градусов. Стёкла в домах вылетели во время обстрелов и были заткнуты картоном и завешаны одеялами. В сентябре ещё проходили занятия в школах. Потом перебрались в бомбоубежище. Но с морозами, занятия в школах прекратились. Снега было очень много, его никто не убирал. И ходили по тоненьким, вытоптанным тропиночкам. Папа выразил свои детские впечатления о том времени так - голод, холод и покойники. В папиной школе организовали ёлку для детей. Замотали его в пуховый платок и отправили в школу. Знали, что будут кормить детей. Отец говорит, что ничего вкуснее того обеда, у него в жизни не было. Суп с липкими макаронами, пюре из сушёной картошки и маленькой котлеткой, компот из сухофруктов. Ёлка была наряжена. Учителя пытались собрать детей в хоровод, но никто не хотел двигаться. Домой папа принёс кулёчек с 5 конфетами и маленькой шоколадкой. Мне он сознался, что не вытерпел и съел по дороге домой 2 конфетки. В эти страшные 3 декабрьских дня, в городе погибло от голода, около 130000 человек.......
Ленинградцы, дети мои! Ленинградцы, гордость моя!
За залпом залп. Гремит салют. Ракеты в воздухе горячем Цветами пёстрыми цветут. А ленинградцы Тихо плачут.
Ни успокаивать пока, Ни утешать людей не надо. Их радость Слишком велика – Гремит салют над Ленинградом!
Их радость велика, Но боль Заговорила и прорвАлась: На праздничный салют С тобой Пол-Ленинграда не поднялось.
Рыдают люди, и поют, И лиц заплаканных не прячут. Сегодня в городе – Салют! Сегодня ленинградцы Плачут...
Страшное и великое время для твоего города... Несколько лет назад показывали документальный фильм с кинохроникой тех лет - это сильнее всех книг про войну будет.
Зарегистрирован: 27 янв 2011, 20:22 Сообщения: 1248 Откуда: Нефтеюганск
Очень страшное время было. Самое печальное, Наташа, что это понимает простой народ, что надо чаще показывать такие фильмы. А у телевизионщиков это наверное не формат. У нас только к годовщинам показывают.
Зарегистрирован: 18 авг 2007, 17:26 Сообщения: 16919 Откуда: Санкт-Петербург
Завтра должны с Кириллом Набутовым показать фильм. Да и Шнуров великолепно комментирует документальный фильм о войне и блокаде. И совсем там другим кажется. Настоящим.
Ладожский лед Страшный путь! На тридцатой, последней версте Ничего не сулит хорошего... Под моими ногами устало хрустеть Ледяное ломкое крошево. Страшный путь! Ты в блокаду меня ведешь, Только небо с тобой, над тобой высоко. И нет на тебе никаких одежд: Гол как сокол. Страшный путь! Ты на пятой своей версте Потерял для меня конец, И ветер устал над тобой свистеть, И устал грохотать свинец... Почему не проходит над Ладогой мост?! Нам подошвы невмочь ото льда отрывать. Сумасшедшие мысли буравят мозг: Почему на льду не растет трава?! Самый страшный путь из моих путей! На двадцатой версте как я мог идти! Шли навстречу из города сотни детей... Сотни детей! Замерзали в пути... Одинокие дети на взорванном льду, - Эту теплую смерть распознать не могли они сами, - И смотрели на падающую звезду Непонимающими глазами. Мне в атаках не надобно слова "вперед", Под каким бы нам ни бывать огнем - У меня в зрачках черный ладожский лед Ленинградские дети лежат на нем. ================ Вера Инбер Заботливая женская рука
На вид она не очень-то крепка, Когда дитя качает в колыбели. Но как, друзья, сильна она на деле — Заботливая женская рука!
Она не только пестует свой дом, Не только нежность к детям ей знакома,— В родной стране она везде как дома, Она в беде прикроет, как щитом.
Когда от бомб в стропилах чердака — Мгновенье — и строенье загорится, Она уже в пожарной рукавице, Заботливая женская рука.
Под градом пуль, под орудийный гром, Под гул артиллерийского прибоя, Она бесстрашно вынесет из боя И раны перевяжет под огнем.
Ей ведомы лопаты и кирка, Она копает рвы, кладет настилы, Она работает с неженской силой, Заботливая женская рука.
За родину, за свой родной очаг, За детскую каштановую челку, За детский голос, чтобы не умолк он, За город, чтоб в него не вторгся враг.
За благородство жизненных путей — Бестрепетно она любого гада За горло схватит, если это надо... Попробуй, вырвись из ее когтей!
Открытая, все жилки в ней видны, Бесхитростная, вся как на ладони... Но горе тем, кто честь ее затронет. Кто посягнет на мир ее страны.
Она ответит щелканьем курка, Движением затвора... чем придется. Враг не уйдет. Она не промахнется, Заботливая женская рука.
Зарегистрирован: 08 июл 2013, 19:55 Сообщения: 6316 Откуда: Москва
Мою маму, во время каких-либо концертов (на работе), всегда просили рассказать историю про Ленинград... И НИКОГДА она не могла рассказать ее спокойно до конца. Зал начинал рыдать с третьей строчки, она на сцене сама слезы льет... Я сейчас пишу - и комок у горла. Эта послеблокадная история о женщине с ребенком, которые ехали в трамвае и случайно встретили мужа и отца, которого считали погибшим. Начиналась история так: "Это было в Ленинграде, во время войны. В трамвай вошла женщина, рано поседевшая, она выглядела совсем старушкой. За ее руку держался мальчуган.." Все. ушла курить.
Зарегистрирован: 27 янв 2011, 20:22 Сообщения: 1248 Откуда: Нефтеюганск
Таня Савичева (25 января 1930 — 1 июля 1944) — ленинградская школьница, которая с начала блокады Ленинграда начала вести дневник в записной книжке, оставшейся от её старшей сестры Нины. В этом дневнике всего 9 страниц и на шести из них даты, даты смерти близких людей. Сама Таня Савичева была эвакуирована из Лениграда летом 1942 года в Шатковский район Горьковской области (ныне Нижегородской). Скончалась 1 июля 1944 в Шатковской районной больнице от болезней, вызванных последствиями блокады Ленинграда. Дневник Тани Савичевой фигурировал на Нюрнбергском процессе как один из обвинительных документов против фашистских преступников. Дневник Тани Савичевой сегодня выставлен в музее истории Ленинграда, а его копия — в витрине одного из павильонов Пискарёвского мемориального кладбища. И до сих пор останавливаются перед этими строчками, старательно выведенными детской рукой, потрясённые люди разных возрастов и разных национальностей, вглядываются в простые и страшные слова. 31 мая 1981 года на шатковском кладбище был открыт памятник — мраморное надгробие и стела с бронзовым горельефом (скульптор Холуева, архитекторы Гаврилов и Холуев). Рядом возведенная в 1975 году стела с барельефным портретом Тани Савичевой и страничками из ее дневника. В память о Тане Савичевой её именем назван астероид 2127.
На берегу Невы, В музейном зданье, Хранится очень скромный дневничок. Его писала Савичева Таня. Он каждого пришедшего влечет.
Пред ним стоят сельчане, горожане, От старца - До наивного мальца. И письменная сущность содержанья Ошеломляет Души и сердца.
Это - всем живущим в назиданье, Чтобы каждый в суть явлений вник, -
Время Возвышает Образ Тани И ее доподлинный дневник. Над любыми в мире дневниками Он восходит, как звезда, с руки. И гласят о жизненном накале Сорок две святых его строки.
В каждом слове - емкость телеграммы, Глубь подтекста, Ключ к людской судьбе, Свет души, простой и многогранной, И почти молчанье о себе...
Это смертный приговор убийцам В тишине Нюрнбергского суда. Это - боль, которая клубится. Это - сердце, что летит сюда...
Время удлиняет расстоянья Между всеми нами и тобой. Встань пред миром, Савичева Таня, Со своей Немыслимой судьбой!
Пусть из поколенья в поколенье Эстафетно Шествует она, Пусть живет, не ведая старенья, И гласит Про наши времена! Сергей Смирнов
Зарегистрирован: 14 июл 2013, 14:00 Сообщения: 2969 Откуда: Москва
До сих пор не могу спокойно смотреть кадры хроники, начинаю плакать. Но смотрю - считаю, что это нужно помнить... Очень страшная была война, и совершенно чудовищная блокада Ленинграда. И очень радует то, что люди все равно находили в себе силы оставаться людьми!
Не про Ленинград. Про войну. Бабушка мужа была в эвакуации... Все что рассказывала: вечером легли спать всей семьей, утром проснулась - а все умерли... Ужасно...
Зарегистрирован: 18 авг 2007, 17:26 Сообщения: 16919 Откуда: Санкт-Петербург
Собаки Великой Отечественной, они спасали жизни людей не только на фронте, но и в тылу…Страшная, душераздирающая история, но мы должны об этом помнить! Животные в блокадном Ленинграде. Кому-то они подарили жизнь…Из воспоминаний о блокадном Ленинграде Галины Фирсовой. Тогда — 10 лет, сейчас — на пенсии. «У меня была мечта — поймать воробья и съесть… Редко, но иногда птицы появлялись в городе. Даже весной все смотрели на них и думали об одном, о том же, о чем думала я. О том же… Отвлечься от мыслей о еде ни у кого не хватало сил. От голода я ощущала внутри постоянный холод, страшный внутренний холод. Также и в солнечные дни. Сколько на себя ни надень, холодно, нельзя согреться. Очень хотелось жить… Я рассказываю о Ленинграде, где мы тогда жили. О ленинградской блокаде. Убивали нас голодом, убивали долго. Девятьсот дней блокады… Девятьсот… Когда один день мог показаться вечностью. Вы не представляете, каким длинным голодному человеку кажется день. Час, минута… Долго ждешь обеда… Потом ужина… Блокадная норма дошла до ста двадцати пяти граммов хлеба в день. Это у тех, кто не работал. По иждивенческой карточке…С этого хлеба текла вода… Разделить его надо было на три части — завтрак, обед, ужин. Пили только кипяточек… Голый кипяточек… В темноте… С шести утра я занимала зимой (помню больше всего зиму) очередь в булочную. Стоишь часами… Длинными часами… Пока подойдет моя очередь, на улице опять темно. Горит свеча, и продавец режет эти кусочки. Люди стоят и следят за ним. За каждым движением… Горящими… безумными глазами… И все это в молчании. Трамваи не ходят… Воды нет, отопления нет, электричества нет. Но самое страшное — голод. Я видела человека, который жевал пуговицы. Маленькие и большие пуговицы. Люди сходили с ума от голода… Был момент, когда я перестала слышать. Тогда мы съели кошку… Потом я ослепла… Как раз тогда нам привели собаку. Это меня спасло. Не вспомню… Не запомнила, когда мысль о том, что можно съесть свою кошку или свою собаку, стала нормальной. Обыкновенной. Стала бытом. Не проследила этот момент… Вслед за голубями и ласточками вдруг стали исчезать в городе кошки и собаки. У нас не было никого, как-то мы не заводили их, потому что мама считала: это очень ответственно, особенно большую собаку взять в дом. Но мамина подруга не могла сама съесть свою кошку и принесла ее нам. И мы съели. Я опять стала слышать… Слух исчез у меня внезапно, утром еще слышала, а вечером мама что-то говорит мне, а я не отзываюсь. Прошло время… И вот мы опять умираем… Мамина подруга привела нам свою собаку. И мы ее тоже съели. И если бы не собака, мы бы не выжили. Конечно, не выжили бы. Это — ясно. Уже начали опухать от голода. Сестра не хотела утром вставать… Собака была большая и ласковая. Два дня мама не могла… Как решиться? На третий день она привязала собаку к батарее на кухне, а нас выгнала на улицу… Помню эти котлеты… Помню… Очень хотелось жить… Часто собирались и сидели возле папиной фотокарточки. Папа был на фронте. Письма от него приходили редко. «Девочки мои…» — писал он нам. Мы отвечали, но старались его не расстраивать. Мама хранила несколько кусочков сахара. Маленький бумажный мешочек. Это был наш золотой запас. Один раз… Я не выдержала, я знала, где лежит сахар, залезла и взяла один кусочек. Через несколько дней еще один… Потом… Прошло немного времени — опять… Скоро в мамином мешочке ничего не осталось. Пустой мешочек… Заболела мама… Ей нужна глюкоза. Сахар… Она уже не может подняться… На семейном совете решили — достать заветный мешочек. Наше сокровище! Ну вот мы его и сберегли для такого дня! Мама обязательно выздоровеет. Старшая сестра стала искать, а сахара нет. Весь дом перерыли. Я вместе со всеми искала… А вечером призналась… Сестра меня била. Кусала. Царапала. А я просила ее: «Убей меня! Убей! Как я буду теперь жить?!» Я хотела умереть… Я вам рассказала о нескольких днях… А их было всех девятьсот… Девятьсот таких дней… На моих глазах девочка украла на базаре у одной женщины булочку. Маленькая девочка… Ее догнали и повалили на землю. Начали бить… Били страшно. Смертным боем. А она торопилась доесть, проглотить булочку. Проглотить раньше, чем ее убьют… Девятьсот таких дней… Наш дедушка так ослабел, что один раз упал на улице… Он уже прощался с жизнью… А шел мимо рабочий, у рабочих продуктовые карточки были получше, ненамного, но лучше… Все-таки… Так этот рабочий остановился и влил дедушке в рот подсолнечного масла — свой паек. Дедушка дошел до дома, рассказывал нам и плакал: «Я даже имени его не знаю!» Девятьсот… Люди, как тени, медленно двигались по городу. Как во сне… В глубоком сне… То есть ты это видишь, но у тебя мысль, что ты видишь сон. Вот эти медленные… вот эти плывущие движения… Будто не по земле человек идет, а по воде… Голос менялся от голода… Или совсем пропадал… Нельзя было определить по голосу — мужчина это или женщина? И по одежде нельзя, все закручены в какие-то тряпки. Наш завтрак… Наш завтрак был кусок обоев, старые обои, но на них остался клей… Мучной клей… Вот эти обои, и кипяточек… Девятьсот дней… Иду из булочной… Получила дневной паек. Эти крохи, эти жалкие граммы… А навстречу мне бежит собака. Поравнялась со мной и обнюхивает — слышит запах хлеба. Я понимала, что это — наше счастье. Эта собака… Наше спасение!! Я приведу собаку домой… Дала ей кусочек хлеба, и она за мной пошла. Возле дома еще кусочек ей отщипнула, она лизнула мне руку. Вошли в наш подъезд… Но по ступенькам она поднималась неохотно, на каждом этаже останавливалась. Я отдала ей весь наш хлеб… Кусочек за кусочком… Так добрались мы до четвертого этажа, а наша квартира на пятом. Тут она уперлась и не идет дальше. Смотрит на меня… Как что-то чувствует. Понимает. Я ее обнимаю: «Собака миленькая, прости… Собака миленькая, прости…» Прошу ее, упрашиваю… И она пошла… Очень хотелось жить… Услышали… По радио передали: «Блокада прорвана! Блокада прорвана!» — счастливее нас людей не было. Счастливее нельзя быть. Мы выстояли!! Блокада прорвана… По нашей улице шли наши солдаты. Я подбежала к ним… А обнять — сил не хватило… В Ленинграде много памятников, но нет одного, который должен быть. О нем забыли. Это — памятник блокадной собаке. Собака миленькая, прости…»
Зарегистрирован: 04 мар 2013, 12:05 Сообщения: 2684
Я вчера начала читать эту тему, не смогла дочитать... очень тяжело. Подвиг тех, кто выжил, тех кто прорвал блокаду велик. Страшно, что память о том времени пытаются переписать. МЫ ПОМНИМ И ЧТИМ ПАВШИХ И ВЫЖИВШИХ! СЛАВА ВЕЛИКОМУ НАРОДУ!
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
